Дезертир флота - Страница 16

Вор торопливо защелкал воротом, взводя механизм. В коробе со стрелами оставалось только одна оснащенная стрела. Остальные – бесполезные древки, лишенные наконечников, – походили на слишком толстые и ровные черенки лопат. Вкладывая стрелу, Квазимодо понял, что тварь его заметила. Змей заскользил к древесному завалу. Двигался он медленнее – возможно, мешали засевшие в теле стрелы, возможно – проглоченный и, должно быть, еще трепыхающийся в чреве человек.

Квазимодо сморщился. Стрелять – бессмысленно. В молнией извивающееся в воде тело ни за что не попадешь. Эх, жизнь-дерьмо. Прыгать в грязь не хотелось – пусть уж на стволе жрет, все ж посуше. Квазимодо пихнул в воду пригнувшегося рядом ныряльщика:

– Вы, лягушки, ловкие. Может, увернешься.

Вообще-то вора больше волновал лежащий у сапога нож – единственное оружие, если не считать эвфитона. По праву нож принадлежал фуа. Но кто думает о правах, когда жить осталось два мгновения?

Быстрее мутного буруна докатилась волна вони. Змей возник из воды рядом с завалом, поднял голову. На миг Квазимодо показалось, что тварь его не видит. Но взгляд встретился с взглядом бледно-желтых с кровавыми прожилками глаз. Вор смачно харкнул в сторону монстра, подхватил лежащий у ноги нож:

– Давай, сопля зеленая!

Змей неторопливо вполз на нижние ветви, древесные стволы захрустели, накренились. Эвфитон клюнул носом. Квазимодо машинально ткнул спусковой рычаг носом сапога.

Навсегда запомнилась раскрывающаяся пасть змея, желтые клыки, убийственная вонь и хруст входящей наискось под челюсть стрелы.

В следующее мгновение вор полетел вверх тормашками. С головой окунулся в тухлую воду, по ноге больно задел древесный сук. Квазимодо сел в черной жиже, кашляя и плюясь. Один из стволов завала сдвинулся с места. По нему в конвульсиях хлестал огромный хвост. Кажется, змей издыхал.

Осыпаемый дождем грязевых брызг Квазимодо отполз подальше. Закончил выхаркивать черную дрянь и увидел стоящего невдалеке фуа.

– Эй, парень, это не ты забыл? – Вор помахал чудом оставшимся в руке ножом.

За завалом арбалетчики под командой Глири мстительно расстреливали умирающее чудовище.

Вечер Квазимодо провел, разыскивая собственное имущество. Мешок и арбалет нашлись сразу. Слегка поврежденный эвфитон тоже обнаружился полуутопшим в жиже. Ремень с ножом и тесаком навсегда канули в болоте. Непонятно куда делось и копье. Впрочем, свободного оружия оказалось предостаточно.

Погибли девять человек. Шестеро солдат, двое моряков и «серый», так хорошо стрелявший из лука. Пропали еще двенадцать человек – одиннадцать носильщиков и кто-то из моряков. Насчет «желтков» Квазимодо не удивлялся – странно, что остальных удалось собрать. Ну а вояку, видимо, в грязи не нашли. Хлопот у уцелевших людей хватало: разбить лагерь, приготовить пожрать, попробовать помочь раненым. К счастью, тяжело раненным оказался только один солдат – переломанные ноги и внутри что-то сильно помято. Бедолага едва дышал и пускал розовые пузыри. Зато вывихнутых рук, ног и ушибов хватало. Половина отряда хромала, стонала и ругалась. Квазимодо и сам прихрамывал. Штаны на правой ноге прорвались, глубокая царапина кровоточила. К разочарованию вора, Филин остался почти невредим, только разодрал руку. Ладно, по крайней мере есть кому тащить эвфитон.

Квазимодо мрачно жевал подгоревшую кашу. Поход становился чересчур рискованным. Тут не то что новые зубы найдешь – последние оставшиеся потеряешь.

– Где Полумордый? – громко вопросил в темноте Глири.

– Здесь я, господин сотник, – бодро ответил парень.

– Что сидишь? Тащи свою задницу ко мне.

Квазимодо с неохотой ступил с крошечного островка, на котором горел костер, в воду. Захлюпал на командный голос.

– Стрелял неплохо, – заявил Глири. – Даже не ожидал от такой образины, как ты. Со страху небось?

– Мы все там, на дереве, обделались, – отрапортовал вор. – Но я выполнял мудрые указания Филина, и вот – посчастливилось сразить гада.

Сотник хмыкнул:

– Мудрые указания, говоришь? Теперь ты – первый номер. Отвечаешь за орудие. И еще – вместе с лупоглазым господином Филином охраняете господина ныряльщика. Он большая ценность. Если что – задницы свои порвите, но чтобы жабенок остался в целости. Ясно?

– Понял, господин сотник, – преисполнился уныния Квазимодо. – А как же эвфитон? С ним на плечах разве кого защитишь?

– А ты что хотел? Чтобы я вашу дуру тащил? Не ной – все бойцы не хуже ослов нагружены. Что это ты на пояс нацепил?

На ремне Квазимодо висел кукри – необычное оружие, похожее на короткий кривой меч с обратной заточкой. Когда-то этот клинок юному вору оставила во временное пользование леди Катрин. Видать, там, куда она отправлялась, подобные штуки были без надобности. До сих пор кукри прятался в мешке – Квазимодо не хотел привлекать внимание новых сослуживцев.

– Ну-ка покажи, – потребовал Глири.

Вор сдержал вздох – так и знал, что пристанет, командир обделанный.

Сотник рассматривал клинок при тусклом свете костра.

– Не по роже оружие. Где украл?

– Единственное наследство осталось от отца.

– Врешь. Ты же вроде сирота бездомная?

– Точно, господин сотник. Не знаю своих родителей, не ведаю. Добрые люди клинок передали. Говаривали – покойный папенька на Север в походы ходил. Там и трофей взял. Вы не думайте – папочка мой, рассказывают, не простым бойцом был. Чуть ли не до сотника дослужился. Да вот сгинул, бедный, так сына и не увидев.

– Ты мне зубы не заговаривай, брехун кривой. Я вранье сразу чую. Еще разберемся. А за то, что казенный «шеун» утопил, будет вычтено из жалованья. – Сотник еще раз взглянул на темное, почти не отражающее свет костра лезвие кукри, сунул юному солдату. – Носи пока. Про ныряльщика не забудь – он тебе теперь дороже твоей мамочки – потаскухи подзаборной. А меня еще раз лошаком назовешь – второй глаз выбью…