Дезертир флота - Страница 164

164

Теа знала, что и Квазимодо опасается капитана. Полумордый всегда опасался тех людей, действия которых не мог предсказать и тем более не мог этими действиями управлять. Прямо о своих опасениях вор не говорил, но Теа чувствовала, что он постоянно настороже. Возможно, капитана лучше было бы убить прямо сейчас. Но это слишком трудно сделать и не попасться – лиска вполне понимала риск, но, пожалуй, была готова рискнуть. Но раз Ква такую возможность не рассматривает, значит, и предлагать сейчас незачем. Квазимодо старший – он легко болтает со всеми на борту, рассказывает небылицы и эпизоды из богатой боевой истории бойцов командорского дромона. Эпизоды, надо думать, тоже выдуманные, но увлекательные. Болтун и урод разбирается в происходящем на «Высоком» куда лучше, чем Теа и фуа вместе взятые. Рыжая лиска вполне имела право гордиться любимым самцом.

Значит, капитан… Пусть пока поживет. Теа гладила рукоять ножа и ритмично упиралась ногами в доски потолка. Мускулам нужна работа, кицунэ – добыча. Ноги могут трудиться, лиса пока должна ждать. Сейчас она только человек. Теа продолжала работать ногами и играть клинком. Квазимодо позаботился – в клетке рыжей хватало оружия. Два ножа да вдобавок любимый кукри вора. Риск, конечно, но Полумордый отлично знает, что подруге будет куда хуже без оружия, чем без штанов.

По помосту кто-то протопал, и упражнения пришлось прекратить. Теа, замерла, утихомиривая дыхание. Разгоряченное тело требовало еще движения, требовало свободы. Вообще-то можно было бы заняться не только глупыми раскачиваниями досок. Можно было бы… Слишком полюбились ежедневные радости плоти под звездами, под дождем, на небрежно брошенном плаще, а то и просто на траве. Ох, Полумордый, совратитель старых лис. И здесь, на корабле, влюбленные тоже умудрялись блудить. Целых три раза. В тесноте «каюты торопливо и жадно. Риск еще дурнее, чем целый склад оружия у пленницы. Ну, как удержаться, когда так нестерпимо хочется?

Проклятый тесный корабль. Глупый океан.

Теа начала злиться, а злиться было нельзя. Ква опять огорчится. Когда Полумордый расстраивался, правый угол его рта, тот, что уцелел, чуть опускался и становился похожим на исковерканный левый край рта. Это было почти незаметно, но лиска прекрасно знала о такой особенности обычно невозмутимого друга. Тайн между одноглазым и длиннохвостой не осталось. Почти не осталось. Кое-что лиску по-прежнему очень интересовало, но раз Ква сам не говорит, значит, время не пришло.

Легко сказать – не злиться. Да, на корабле есть и еще женщины, и они не смеют выражать свои чувства. Но кицунэ не такая. Придет время, и Теа вырвется на свободу, будет выть, петь, драться, стрелять и резать всех, кто имел несчастье не глянуться рыжей хищнице. Теа была твердо уверена, что такой праздник обязательно наступит. Иначе какой смысл выживать в этом ящике?

Другие выживают. Не надеясь ни на что. Просто стараются прожить день и молчат. На корабле не место бабам – с этим Теа была полностью согласна.

Бонга – капитанова подстилка. Высокая полногрудая женщина с короткой толстой косой. Теа хорошо знала полосатую антилопу, в честь которой получила кличку черноволосая шлюха, и никакого сходства между длиннорогим животным и мрачной, уже не юной, высокой бабой не находила. Выполнив основные обязанности ночью в капитанской каморке, Бонга помогала стряпать то, что на «Высоком» привыкли называть жратвой. Главным поваром на когге служил шепелявый матрос. Вместе с Бонгой они ежедневно изображали что-то неаппетитное на вид, но питательное. На вкус Теа, даже Ква готовил куда лучше. Возможно, в безвкусии корабельной стряпни, был виноват ограниченный набор продуктов.

Еще на «Высоком» обитала Тварь. В тощем оборванном существе с трудом можно было угадать «желтка» женского пола. Сколько ей, лет догадаться было невозможно, но своим телосложением туземка напоминала тринадцатилетнего подростка. Истощенное, безропотное существо все время было занято – то терпеливо стояло на четвереньках, удовлетворяя очередного нуждающегося, то чистило котел, то стирало тряпье матросов и пассажиров. Все, включая капитана, окликали замученную девку без затей – Тварью. Первое время Теа, обремененная прекрасным слухом, бесилась, слыша пыхтение очередного кавалера из отгороженного старой коровьей шкурой уголка. Драли Тварь практически непрерывно – иногда девка не могла закончить стирку полдня. На корабле существовал закон: не бить «желтушку» за невыполненную работу, если ее используют по основному женскому назначению. Моряки «Высокого» отличались завидным здоровьем – насколько поняла Теа, худосочная шлюшка была освобождена от своих обязанностей лишь на три дня во время тошниловки. Тогда плотские радости действительно мало кого интересовали.

Самка не должна так жить. Теа не могла понять: если ты слабая и не можешь никого убить – шагни за борт, и все кончится. А так – ни жизнь, ни смерть. Тварь даже не разговаривала, лишь тихо скулила, когда ее особенно жестоко били.

На корабле женщинам не место. Теа сто раз слышала об этом законе Флота и теперь понимала его справедливость. Только где этот закон сейчас? Теа знала, что Квазимодо тоже удивлен. Ему и Ныру пришлось долго отбиваться от насмешек – пользоваться грязными и покрытыми синяками прелестями Твари оба категорически не желали. Ква врал, что после памятного сражения при мысе Пяж, когда ему повредили голову и выбили глаз, у него встает только на толстых огромных телок. Полумордый так вдохновенно описывал вожделенные телесные округлости, что Теа в своем ящике давилась от смеха и негодования. Ныр скорбно поведал насмешникам, что боги фуа запрещают соединяться с женщинами без перепонок. О жизни «лягушек» известно было немногое, поэтому моряки перешли к грязноватым шуткам в адрес всего племени фуа. Ну, к подобным разговорам Ныр давно привык.

164